One of the main etiological factors of cervicogenic headache (CGH) is a violation of the biomechanics of the cervical spine (CS), mainly in the joints of the three upper cervical vertebrae (C1, C2, C3). To identify motion restriction in patients with CGH, a so-called flexion–rotation test has been proposed, which makes it possible to assess the limitation of the mobility of the atlantoaxial joint (C1-C2), which occurs on the side of the headache. Also, this test has been proposed for the differential diagnosis of CGH and migraine. Since the sources of CGH can be both the C1-C2 and C2-C3 joints, we proposed an alternative test – the test for lateral side bending and rotation in the C1-C2 and C2-C3 joints. During this test, the occlusion of movements in the joints below the C1-C2 spinal motion segment is achieved not by bending the neck, but by side bending in the C2-C3 joint. We used this test for both CGH and migraine.
Nonspecific neck pain; migraine; cervicogenic headache, segmental dysfunction
Цервикогенная головная боль (ЦГБ) – самостоятельная вторичная форма головной боли (ГБ), источником которой являются структуры верхнего шейного отдела позвоночника (ШОП), преимущественно – суставы трёх верхних шейных позвонков (С1, С2 и С3) и сопряжённые с ними мягкие ткани. В этиологии ЦГБ важную роль играют нарушения биомеханики ШОП; поэтому, по Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), ей рекомендовано присваивать два кода – основной (G 44.842) и этиологический (M 99), находящийся в классе «биомеханические нарушения, не классифицируемые в других рубриках» [1]. Одним из нарушений биомеханики является стойкое функциональное ограничение подвижности ШОП. В Международной классификации головных болей третьего пересмотра (МКГБ-3) ограничение подвижности ШОП входит в один из диагностических критериев ЦГБ: «подвижность шеи ограничена, а головная боль усиливается при проведении провокационных манёвров» [2].
В качестве одного из тестов, предложенных для выявления ЦГБ, предложен так называемый «flexion-rotation test» - «тест на сгибание и ротацию» [3]. Этот тест позволяет пальпаторно оценить подвижность с атлантоаксиальном суставе (С1-С2) и выявить ограничение его подвижности, если таковое имеется [4-6]. Так, в исследовании Hall и коллег (2004) пальпаторная оценка подвижности сустава С1-С2 сопровождалась измерением угла ротации в этом суставе с помощью гониометра. Исследование показало, что у пациентов с ЦГБ, на стороне ГБ движение в суставе С1-С2 ограничено; при этом угол ротации на стороне ГБ составил около 28° в то время, как на здоровой стороне – 44° [6]. У бессимптомных здоровых взрослых подвижность в суставе С1-С2 была свободной, а угол ротации в суставе С1-С2 составил 44° при поворотах головы в обе стороны [6].
В названии теста – «тест на сгибание и ротацию» – содержится описание основных движений, которые необходимо выполнить врачу, чтобы провести тест и оценить подвижность сустава С1-С2. На первом этапе врачу необходимо наклонить голову пациента вперёд так, чтобы пациент достал подбородком груди (сгибание шеи). С точки зрения биомеханики это положение позволяет при дальнейшем проведении теста исключить все возможные движения в суставах шеи, расположенных ниже С1-С2. Иными словами, окклюзия движения в этих суставах достигается специальным положением шеи – её сгибанием. Из этого положения врач проводит ротацию головы пациента сначала в одну, затем в другую сторону. При согнутой шее пациента ротация головы осуществляется именно в суставе С1-С2, и врач пальпаторно оценивает ограничение ротации в обе стороны. В этом и заключается суть проведения теста на сгибание (шеи) и ротацию (в суставе С1-С2).
Тест проводят в положении пациента как сидя, так и лёжа [4]. Стоит заметить, что максимальное сгибание пациентом шеи в положении лёжа не всегда комфортно, а в ряде случаев нежелательно, в частности – у пациентов с цервикальной миелопатией и/или со стенозом канала спинного мозга на уровне шейных позвонков.
Для оценки ограничения подвижности сустава С1-С2 тест на сгибание и ротацию был применён не только при ЦГБ, но и при мигрени. Так, в исследовании Ogince c коллегами (2007) было показано, что подвижность в суставе С1-С2 ограничена преимущественно при ЦГБ, причём – на стороне ГБ. При ЦГБ, тест проводимый опытными физиотерапевтами, обладает высокой чувствительностью (91%) и специфичностью (90%) [4]. На этом основании авторы предложили использовать тест для дифференциальной диагностики ЦГБ и мигрени.
Однако, в исследовании Hall с коллегами (2010) было выявлено, что тест может быть положительным как при ЦГБ, так и при мигрени, а также – при сочетании нескольких форм ГБ [5]. Кроме того, Oliveira-Souza с коллегами (2019) показали, что этот тест положителен у пациентов как с эпизодической, так и с хронической мигренью. Более того, на частоту выявления положительного теста влияет частота приступов ГБ. Например, в сравнении с условно здоровыми взрослыми не страдающими ГБ, при эпизодической мигрени вероятность положительного теста возрастает в 2,67 раза, а при хронической мигрени – в 3,07 раза [7]. Таким образом, выявление ограничения подвижности в суставе С1-С2 не может быть интерпретировано, как диагностический признак ЦГБ. Это отражено и в МКГБ-3: тест на ограничение подвижности сустава С1-С2 не входит в диагностические критерии ЦГБ; одним из диагностических критериев является «выявление ограничения подвижности в шее и усиление ГБ специальным манёвром».
Пальпация движения в суставах, в том числе и суставов ШОП, в клинической практике применяется традиционно и достаточно широко; поэтому, диагностическая точность тестов, основанных на приёмах пальпации, вызывает неподдельный интерес специалистов. Так, в систематическом обзоре Lemeunier и коллег (2018) было показано, что лишь небольшое число публикаций, посвящённых диагностической точности таких тестов, не свободно от систематических ошибок. Однако, были получены предварительные доказательства того, что тесты, совмещающие в себе оценку ограничения как подвижности, так и болезненности сустава, являются в большей степени воспроизводимыми и надёжными чем тесты, выявляющие только ограничение подвижности сустава [8]. Применительно к ЦГБ, тест на оценку подвижности суставов ШОП в комбинации с провокацией ГБ (в соответствие с одним из её диагностических критериев по МКГБ-3) можно расценивать как более информативный, чем тест только на оценку подвижности сустава С1-С2.
Потенциальными источниками ЦГБ могут быть два сустава ШОП: атлантоаксиальный сустав (С1-С2) и сустав С2-С3 [9]. Оценить их подвижность можно тестом, сочетающим в себе два основных движения: боковой наклон в суставе С2-С3 с последующей ротацией в суставе С1-С2. Тест на боковой наклон в суставе С2-С3 является хорошо воспроизводимым [10]. Кроме того, при проведении этого теста, оценка ротации в суставе С1-С2 комфортнее и безопаснее для пациента, поскольку не требует максимального сгибания головы. Проведение теста требует определённых навыков; поэтому тест чаще применяют опытные врачи мануальной терапии.
Потенциально тест может выявить три основных признака, которые могут быть интерпретированы, как положительные находки: а) ограничение подвижности сустава; б) локальную боль при оценке подвижности сустава и в) отражённую ГБ при пальпации движения в суставе. С нашей точки зрения, только при сочетании всех трёх признаков тест будет удовлетворять одному из диагностических критериев ЦГБ – «выявление ограничения подвижности в шее и усиление ГБ специальным манёвром» [2]. В клинической практике функциональное ограничение в суставах С1-С2 и С2-С3 может быть выявлено и у пациентов с неспецифической болью в шее, не страдающих ГБ; поэтому одно лишь ограничение подвижности суставов С1-С2 и С2-С3 не делает тест специфичным для ЦГБ.
Кроме того, клинические наблюдения показывают, что ограничение подвижности, локальная и отражённая ГБ, провоцируемая пальпаторной оценкой подвижности суставов С1-С2 и С2-С3 может иметь место не только у пациентов с ЦГБ, но и у пациентов с мигренью, особенно – с хронической мигренью, сочетающейся с неспецифической болью в шее. При этом, локальную боль в шее можно объяснить периферической сенситизацией ноцицепторов, иннервирующих суставы С1-С2, С2-С3 и сопряжённые с ними мягкие ткани, а отражённую ГБ – сенситизацией нейронов тригемино-цервикального ядра, на которых сходятся первичные афференты как от головы, так и от субокципитальной области. При этом тест, оценивающий подвижность в суставах С1-С2 и С2-С3 необходимо рассматривать как механический, не болезненный в норме стимул. Однако, при наличии центральной сенситизации это стимул становится болезненным и интерпретируется врачом, как положительный тест.
Исходя из этого, тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 может быть положительным как при ЦГБ, так и при мигрени, сочетающейся с неспецифической болью в шее; поэтому, складывается впечатление, что он не может считаться специфичным для ЦГБ. Данные о применении теста на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 при ЦГБ и мигрени отсутствуют, что и мотивировало нас на проведение настоящего исследования.
Материалы и методы
Объект исследования: пациенты с неспецифической болью в шее, сопровождающейся мигренью и ЦГБ. Группы были сформированы из пациентов возрасте от 18 до 65 лет в соответствие с Международной классификацией болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) и диагностическими критериями МКГБ-3 [2]. В 1-ю группу были включены пациенты с неспецифической болью в шее (код M54.2 по МКБ-10), сопровождающейся эпизодической или хронической мигренью. Во 2-ю группу были включены пациенты с неспецифической болью в шее, сочетающейся с ЦГБ. Все пациенты подписали информированное добровольное согласие.
Головные боли расценивали, как хронические, когда приступы ГБ имели место ≥ 15 дней в месяц на протяжении > 3 месяцев (см. раздел 1.3 МКГБ) [2]. Головные боли расценивали, как эпизодические, когда приступы ГБ у хронических пациентов имели место < 15 дней в месяц (см. разделы 2.1 и 2.2 МКГБ) [2].
Критерии исключения: а) пациенты с другими формами первичных (кластерной) и вторичных ГБ; б) боль в шее, обусловленная специфическими причинами, такими как травма, ревматоидный артрит, метастазы опухоли и т. п. В исследуемые группы не включали пациентов с онкологическими заболеваниями, органическими заболеваниями нервной системы, деменцией, выраженными психическими нарушениями, а также – пациентов моложе 18 и старше 65 лет.
Тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3
Выполнение теста представлено на рис. 1–3. Исходное положение пациентки – лёжа на спине; плечи расположены по краю диагностической кушетки; шея – параллельно полу; затылок – на бедре врача, стоящего позади диагностической кушетки (рис. 1).
Рис. 1. Исходное положение пациентки и врача. Боковая проекция.
Плечи пациентки расположены по краю диагностической кушетки; шея – параллельно полу; затылок – на бедре врача, стоящего позади диагностической кушетки. Указательные пальцы врача расположены субокципитально, большие пальцы – на ветвях нижней челюсти.
В таком положении мышцы шеи пациентки расслаблены, что позволяет пропальпировать как субокципитальные мягкие ткани, так и костные анатомические ориентиры – затылочную кость и сустав С2-С3. Этот сустав легко пальпируется как небольшой костный выступ в том случае, когда указательные пальцы врача расположены субокципитально чуть ниже нижнего края затылочной кости. В таком положении сустав С1-С2 будет расположен точно под указательным пальцем врача, а сустав С2-С3 – по наружному краю указательного пальца (рис. 1). Врач аккуратно фиксирует голову пациентки в устойчивом нейтральном положении, симметрично расположив указательные пальцы субокципитально, а большие пальцы – на ветвях нижней челюсти (рис.2).
Рис. 2. Исходное положение пациентки и врача. Прямая проекция.
Врач аккуратно, плотно, но не жёстко, удерживает голову пациентки в нейтральном положении.
Из исходного положения, аккуратно удерживая голову пациентки, врач плавно проводить боковой наклон так, чтобы движение приходилось точно на сустав С2-С3; при этом, ниже сустава С2-С3 шея пациентки остаётся неподвижной (рис. 3).
Рис. 3. Проведение теста на боковой наклон в суставе С2-С3.
Из нейтрального положения врач плавно проводит боковой наклон в суставе С2-С3. Дойдя до физиологического барьера бокового наклона, врач совершает 2-3 пружинирующих движения в направлении стрелки, оценивая подвижность в суставе и его болезненность при пальпации. Затем, продолжая движение, плавно поворачивает голову пациентки вправо.
В норме при боковом наклоне в суставе С2-С3 суставные поверхности свободно скользят друг относительно друга, и врач не ощущает никаких препятствий движению. При стойком функциональном ограничении подвижности свободное скольжение суставных поверхностей ограничено (например – при спондилоартрозе), и врач ощущает некое сопротивление свободному движению в суставе. Причиной может быть не только спондилоартроз, но и так называемое «функциональное блокирование» движения, например – после работы в неудобной вынужденной позе, сопровождающейся разгибанием шеи – при покраске потолка, монтаже сигнализации, навеске штор.
Обсуждая биомеханике позвоночника, следует помнить о сочетанных движениях в его суставах [11]. В частности, боковой наклон в суставе С2-С3 влево (в норме составляющий в зависимости от конституции пациента 10°–20°), всегда сопровождается небольшой ротаций в суставе С1-С2 вправо [12]. В мануальной диагностике оценка подвижности сустава С2-С3 органично сочетается с оценкой подвижности сустава С1-С2 (в норме составляющей около 40°). Оценивая подвижность левого сустава С1-С2, врач, поворачивает голову пациентки вправо, при этом, легко надавливает краем указательного пальца на капсулы суставов С2-С3 и С1-С2. В нашем исследовании мы считали тест положительным, если: а) подвижность суставов была ограничена; б) пальпация движения в суставах была болезненна; в) движение в суставах при проведении теста провоцировало отражённую ГБ или усиливало уже имеющуюся ГБ.
Числовая рейтинговая шкала боли
Интенсивность боли в шее и головной боли оценивали по 11-балльной числовой рейтинговой шкале боли (ЧРШ боли), принимая за 0 дескриптор «боли нет», за 10 – «самую сильную боль, какую только можно себе представить». Оценку интенсивности боли проводили в квартилях, рассчитывая медиану (Q2), а также первый и третий квартили (Q1; Q3).
Индекс ограничения жизнедеятельности из-за боли в шее
Степень ограничения жизнедеятельности оценивали в процентах (от 0% до 100%) по Индексу ограничения жизнедеятельности из-за боли в шее [13 14]. Ограничение жизнедеятельности до 28% считали лёгким; от 29% до 48% – умеренным; от 49% до 68% – сильным.
Вторая сокращённая форма Макгилловского болевого опросника
Интенсивность и качественные характеристики дескрипторов боли оценивали в баллах по Второй сокращённой форме Макгилловского болевого опросника [15 16]. Для сравнения групп рассчитывали общий балл, набранный по опроснику.
Статистическая обработка результатов
Статистическую обработку данных проводили в программе MedCalc ®. При сравнении групп рассчитывали критерий Cтьюдента t; различия считали статистически достоверными при p <0,05.
Результаты и их обсуждение
Из 670 пациентов, обратившихся в ЦМТ в период с 2016 по 2019 годы по поводу боли в шее, сопровождающейся ГБ, форма ГБ соответствовала мигрени у 311 пациентов, ЦГБ – у 28 пациентов (всего – 339 пациентов). У этих пациентов, тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 оказался положительным у 144 пациентов (21,5%) в возрасте от 18 до 65 лет (средний возраст – 40,4 ± 10,1 лет; медиана – 39,5 лет; 120 женщин и 24 мужчины). Из 311 пациентов с неспецифической болью в шее, сопровождающейся мигренью, тест был положителен у 116 (31,3%). Из них частые приступы эпизодической мигрени имели место у 64 пациентов, хроническая мигрень – у 52. У 28 пациентов с ЦГБ тест был положителен в 100% случаев.
В соответствие с диагнозом по МКГБ-3 пациенты с мигренью составили первую группу, а пациенты с ЦГБ – вторую группу. Описательные характеристики обеих групп представлены в табл. 1.
|
|
Группы |
Достоверность различий между группами |
|
|
|
|
уровень значимости p |
|
|
Группы |
1 |
2 |
|
|
Диагноз |
Мигрень |
ЦГБ |
|
|
Число больных |
116 |
28 |
|
|
Соотношение женщины/мужчины |
78%/22% |
80%/20% |
- |
|
Средний возраст |
40±10
|
43±10 |
- |
|
Длительность заболевания (лет) |
7,9 ± 7,0 лет |
7,3 ± 4,9 |
|
|
Интенсивность боли в шее (медиана, Q1, Q3) |
5 (4;7) |
5,5 (4;7) |
- |
|
Интенсивность ГБ (медиана, Q1, Q3) |
7 (5;8) |
6 (4;7) |
- |
|
Общий балл по NDI-RU (%) |
37±14 |
37±14 |
- |
|
Общий балл по SF-MPQ-2 |
65 ± 28 |
41±20 |
<0,0001 |
Таблица 1 Описательные характеристики двух групп (n = 144).
Как видно из таблицы, группы различались по числу больных и по общему баллу по опроснику SF-MPQ-2. Большее число пациентов в первой группе можно объяснить тем, что мигрень встречается в популяции значительно чаще, чем ЦГБ. При сравнении в процентном отношении тест был положителен у 100% пациентов с ЦГБ и у 31,3% пациентов с мигренью. Таким образом, тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 может быть положителен как при ЦГБ, так и при мигрени.
Различия по опроснику SF-MPQ-2 были обусловлены тем, что пациенты с мигренью отмечали большее число дескрипторов и более высокий ранг этих дескрипторов.
В настоящем исследовании была поставлена цель оценить, насколько часто тест, удовлетворяющий условиям одного из диагностических критериев ЦГБ, и выявляющий а) ограничение подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3; б) локальную боль при оценке подвижности в этих суставах и в) провоцирующий или усиливающий ГБ, будет положительным у пациентов с мигренью, сочетающейся с неспецифической болью в шее. По результатам исследования выявлено, что у пациентов со стойким функциональным ограничением подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3, страдающих мигренью тест оказался положительным в 31,3% случаев, то есть почти у каждого третьего пациента. В связи с этим нужно заметить, что положительный тест у пациентов с мигренью имел место как правило в период обострения заболевания. В межприступный период у пациентов могло быть выявлено ограничение подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3, их локальная болезненность при пальпации, но оценка движения в суставе часто не сопровождалась отражённой ГБ или усилением ГБ.
Для объяснения найденных особенностей важно учитывать три основных фактора. Во-первых, пациенты, страдающие мигренью, достаточно часто предъявляют жалобы на боль в шее. В исследовании Ashina с коллегами (2015) выявлено, что преваленс боли в шее при мигрени составляет 76,2%, а при сочетании мигрени и головной боли напряжения – уже 89,3% [17]. Есть данные, что хронические мигрень и боль в шее являются коморбидными заболеваниями [18]. Напряжение, болезненность и чувствительность мышц шеи к пальпации при хронической мигрени выявлены чаще, чем при эпизодической мигрени (хотя эти особенности имеют место и при эпизодической мигрени) [18]. Кроме того, при пальпации субокципитальных мышц у пациентов с хронической мигренью (по сравнению со здоровыми взрослыми) нужно приложить меньшее усилие для того, чтобы пальпация воспринималась, как болезненная [19]. Эти находки помогают понять, почему в нашем случае, при стойком функциональном ограничении подвижности суставов С1-С2 и С2-С3, сопровождавшимся напряжением субокципитальных мышц, оценка подвижности воспринималось пациентами 1-й группы болезненно.
Во-вторых, нужно учитывать, что все пациенты нашей выборки предъявляли жалобы на боль в шее. У пациентов с неспецифической болью в шее, независимо от наличия коморбидных ГБ, субокципитальные мышцы в большей степени чувствительны к пальпации, чем у здоровых взрослых, не предъявляющих жалоб на боль в шее [17]. Оценка подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3 сопровождается пальпацией мышц, осуществляющих движения в этих суставов. Это может объяснить то, что проведение теста воспринималось болезненно пациентами обеих групп.
В-третьих, стойкое функциональное ограничение подвижности в суставах шеи, которое может возникнуть и не регрессировать при длительном вынужденном положении головы – при навеске штор, покраске потолков, монтаже сигнализации, а также – после перенесенной ранее травмы шеи, может само по себе сопровождаться как напряжением мышц, так и болезненными ощущениями в области вовлечённых суставов шеи. В хронических случаях локальная боль в области этих суставов будет сопровождаться отражённой болью, что и наблюдалось у наших пациентов. С большой долей вероятности можно предположить, что у хронических пациентов с неспецифической болью в шее, не страдающих мигренью, стойкое функциональное ограничение подвижности суставов С1-С2 и С2-С3 сопровождалось отражённой ГБ и проявлялось клиникой ЦГБ.
При обсуждении роли стойкого функционального блокирования суставов С1-С2 и С2-С3 у пациентов, страдающих мигренью, необходимо учитывать две возможности. С одной стороны, это ограничение подвижности могло стать причиной усиления интенсивности и учащения приступов мигрени. В подтверждение этого предположения можно привести случаи, когда у пациентов, страдающих мигренью, устранение функционального ограничения подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3 сопровождалось уменьшением интенсивности и частоты приступов ГБ [20 21]. В таком контексте функциональное ограничение подвижности суставов С1-С2 и С2-С3 можно рассматривать как источник неспецифической боли в шее, который может являться триггером мигрени и способствовать её хронизации; роль боли в шее в хронизации мигрени неоднократно обсуждалась в литературе [18-20 22].
С другой стороны, это ограничение подвижности может обострённо восприниматься пациентами, страдающими мигренью потому, что им свойственна повышенная чувствительность к различным, не болезненным в норме стимулам – свету (фотофобия), звукам (фонофобия), запахам. По аналогии, стойкое функциональное ограничение подвижности в суставах С1-С2 и С2-С3 можно рассматривать как механический стимул, который может не восприниматься пациентами в межприступный период и обострённо восприниматься перед началом приступа ГБ, в период приступа и после него; особенно это касается пациентов с хронической мигренью [18 19 23].
Поскольку при мигрени имеет место нарушение различных регуляторных функций и систем центральной нервной системы (ЦНС), таких как сон–бодрствование; система ноцицепции–антиноцицепции, её относят к дисфункциональным болевым синдромам [24]. Особенно это относится к хронической мигрени, когда хроническая боль становится причиной сенситизации нейронов тригемино-цервикального ядра [9 18 19 23 25 26]. При ЦГБ, это ядро является тем нейроанатомическим субстратом, посредством которого реализуется головная боль, отражённая из источника в субокципитальных суставах ШОП, в частности – суставов С1-С2 и С2-С3 [9]. Сенситизацией нейронов тригемино-цервикального ядра может лежать и в основе отражённой ГБ у пациентов с хронической мигренью, а в нашем случае – и с частыми приступами эпизодической мигрени) при наличии соответствующего источника в ШОП. В нашем исследовании, тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 был положителен у 31,3% пациентов с мигренью и отражал наличие у них биомеханических нарушений ШОП. Это помогает объяснить то, почему биомеханические нарушения в суставах С1-С2 и С2-С3 могут быть причиной отражённой ГБ и у пациентов с мигренью.
Тест на сгибание и ротацию было предложено применять для дифференциальной диагностики ЦГБ и мигрени [4 6 20]. Как показало наше исследование, ротация в суставе С1-С2 может быть ограничена как при ЦГБ, так и при мигрени; более того, при мигрени она может быть ограничена чаще, чем при ЦГБ, поскольку мигрень встречается в популяции чаще, чем ЦГБ. Поэтому, проведение теста с целью дифференциальной диагностики ЦГБ и мигрени нецелесообразно. С нашей точки зрения, этот тест необходимо применять у пациентов с мигренью, предъявляющих жалобы на боль в шее; это позволит выявить у них биомеханические нарушения ШОП в виде стойкого ограничения подвижности суставов С1-С2 и С2-С3. Вероятно, что устранение этих нарушений методами мануальной терапии можно рассматривать как устранение одного из потенциальных триггеров мигрени и как следствие – как профилактику приступов мигрени [3 20 21 27].
Выводы. Положительный тест на боковой наклон и ротацию в суставах С1-С2 и С2-С3 у пациентов с хронической мигренью и с частыми приступами эпизодической мигрени, сочетающейся с неспецифической болью в шее, выявлен как при ЦГБ, так и при мигрени. Это можно объяснить коморбидностью мигрени и боли в шее, в основе которой лежит общий патофизиологический механизм – центральная сенситизация структур ЦНС и в частности – сенситизация нейронов тригемино-цервикального ядра.
1. The International Classification of Headache Disorders, 3rd edition. Cephalalgia. 2018;33(9):629-808. https://doi.org/10.1177/0333102413485658
2. ICHD-3. Headache Classification Committee of the International Headache Society (IHS). The International Classification of Headache Disorders, 3rd edition. Cephalalgia. 2018;38(1):1-211. https://doi.org/10.1177/0333102417738202
3. Goadsby PJ. Cervicogenic headache: a pain in the neck for some neurologists? Lancet Neurol. 2009;8(10):875-7. https://doi.org/10.1016/S1474-4422(09)70243-1
4. Ogince M, Hall T, Robinson K, Blackmore AM. The diagnostic validity of the cervical flexion-rotation test in C1/2-related cervicogenic headache. Man Ther. 2007;12(3):256-62. https://doi.org/10.1016/j.math.2006.06.016
5. Hall TM, Briffa K, Hopper D, Robinson K. Comparative analysis and diagnostic accuracy of the cervical flexion-rotation test. The Journal of Headache and Pain. 2010;11(5):391-97. https://doi.org/10.1007/s10194-010-0222-3
6. Hall T, Robinson K. The flexion-rotation test and active cervical mobility - a comparative measurement study in cervicogenic headache. Man Ther. 2004;9(4):197-202. https://doi.org/10.1016/j.math.2004.04.004
7. Oliveira-Souza AIS, Florencio LL, Carvalho GF, Fernández-De-Las-Peñas C, Dach F, Bevilaqua-Grossi D. Reduced flexion rotation test in women with chronic and episodic migraine. Braz J Phys Ther. 2019;23(5):387-94. https://doi.org/10.1016/j.bjpt.2019.01.001
8. Lemeunier N, Jeoun EB, Suri M, et al. Reliability and validity of clinical tests to assess posture, pain location, and cervical spine mobility in adults with neck pain and its associated disorders: Part 4. A systematic review from the cervical assessment and diagnosis research evaluation (CADRE) collaboration. Musculoskelet Sci Pract. 2018;38:128-47. https://doi.org/10.1016/j.msksp.2018.09.013
9. Bogduk N, Govind J. Cervicogenic headache: an assessment of the evidence on clinical diagnosis, invasive tests, and treatment. The Lancet Neurology. 2009;8(10):959-68. https://doi.org/10.1016/s1474-4422(09)70209-1
10. Bakhtadze MA, Patijn J, Galaguza VN, Bolotov DA, Popov AA. Inter-examiner reproducibility of the segmental motion palpation springing test for side bending at level C2-C3. International Musculoskeletal Medicine. 2011;33(1):8-14. https://doi.org/10.1179/1753615411Y.0000000001
11. Swartz EE, Floyd RT, Cendoma M. Cervical spine functional anatomy and the biomechanics of injury due to compressive loading. J Athl Train. 2005;40(3):155-61.
12. White AA, Panjabi MM. The basic kinematics of the human spine. A review of past and current knowledge. Spine (Phila Pa 1976). 1978;3(1):12-20. https://doi.org/10.1097/00007632-197803000-00003
13. Bakhtadze MA, Lusnikova IV, Bolotov DA, Kuzminov KO. Neck Disability Index in patients with cervicogenic headache. Rossiskii Zhurnal Boli = Russian Journal of Pain. 2021;19(1):25-30. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/pain20211901125
14. Bakhtadze MA, Vernon H, Zakharova OB, Kuzminov KO, Bolotov DA. The Neck Disability Index-Russian Language Version (NDI-RU): A Study of Validity and Reliability. Spine. 2015;40(14):1115-1121. https://doi.org/10.1097/brs.0000000000000880
15. Bakhtadze MA, Bolotov DA, Kuzminov KO, Zakharova OB, Padun MP. Linguistic adaptation of the Second short form of McGill Questionnaire. Rossiskii Zhurnal Boli = Russian Journal of Pain. 2015;47(2):26-29. (In Russ.).
16. Bakhtadze MA, Lusnikova IV, Kuzminov KO, Bolotov DA. The Second Short Form of the McGill Pain Questionnaire as the useful additional tool for differential diagnostics of migraine and cervicogenic headache. Zhurnal Nevrologii i Psikhiatrii imeni S.S. Korsakova = S.S. Korsakov Journal of Neurology and Psychiatry. 2021;121(3):70-77. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/jnevro202112103170
17. Ashina S, Bendtsen L, Lyngberg AC, Lipton RB, Hajiyeva N, Jensen R. Prevalence of neck pain in migraine and tension-type headache: a population study. Cephalalgia. 2015;35(3):211-9. https://doi.org/10.1177/0333102414535110
18. Zenkevich AS, Filatova EG, Latysheva NV. Migraine and neck pain: Mechanisms of comorbidity. Neurology, Neuropsychiatry, Psychosomatics. 2016;8(1):29-34. https://doi.org/10.14412/2074-2711-2016-1-29-34
19. Filatova E, Latysheva N, Kurenkov A. Evidence of persistent central sensitization in chronic headaches: a multi-method study. The Journal of Headache and Pain. 2008;9(5):295-300. https://doi.org/10.1007/s10194-008-0061-7
20. Iskra DA, Koshkarev MA, Litvinenko IV, Dyskin DE, Kovalenko AP. Manual differential diagnosis of migraine and cervicogenic headache. Zhurnal Nevrologii i Psikhiatrii imeni S.S. Korsakova = S.S. Korsakov Journal of Neurology and Psychiatry. 2019;119(5):64-69. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/jnevro201911905180
21. Satpute K, Bedekar N, Hall T. Effectiveness of Mulligan manual therapy over exercise on headache frequency, intensity and disability for patients with migraine, tension-type headache and cervicogenic headache - a protocol of a pragmatic randomized controlled trial. BMC Musculoskeletal Disorders. 2021;22(1). https://doi.org/10.1186/s12891-021-04105-y
22. Ashina S, Bendtsen L, Lyngberg AC, Lipton RB, Hajiyeva N, Jensen R. Prevalence of neck pain in migraine and tension-type headache: A population study. Cephalalgia. 2015;35(3):211-19. https://doi.org/10.1177/0333102414535110
23. Latysheva NV. Comorbid diseases in patients with chronic migraine. Dr. Sci. (Med.) Thesis. Moscow; 2020. (In Russ.).
24. Kukushkin ML. What is a cause of pain in migraine? Rossiskii Zhurnal Boli = Russian Journal of Pain. 2018; 57(30):87-95. (In Russ.). https://doi.org/10.25731/RASP.2018.03.023
25. De Tommaso M, Delussi M, Vecchio E, Sciruicchio V, Invitto S, Livrea P. Sleep features and central sensitization symptoms in primary headache patients. The Journal of Headache and Pain. 2014;15(1):64. https://doi.org/10.1186/1129-2377-15-64
26. Dodick D, Silberstein S. Central Sensitization Theory of Migraine: Clinical Implications. Headache. The Journal of Head and Face Pain. 2006;46(s4):S182-S91. https://doi.org/10.1111/j.1526-4610.2006.00602.x
27. Chaibi A, Tuchin PJ, Russell MB. Manual therapies for migraine: a systematic review. The Journal of Headache and Pain. 2011;12(2):127-33. https://dx.doi.org/10.1007/s10194-011-0296-6
